Снег над океаном [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров
Шрифт:
Интервал:
После чего драка сделалась всеобщей, и откуда прилетело по затылку, Сухов не успел разглядеть.
* * *
Разглядеть жилище пострадавшего высоко над обрывом для доктора труда не составило. В прежние счастливые времена множество подобных бунгало — сочетающих полинезийские пальмовые крыши, скупую самурайскую меблировку, практичный антиураганный бетон, удобную электронику где надо и где не надо — настроили по всем островам. Правда, именно вот над северной бухтой домик делали вряд ли для туристов. Долго вьется к нему разбитая асфальтовая дорожка: сквозь местный папоротник, да все в гору. Взойдешь, оглянешься: далеко внизу шум и суета временного порта — до глобального потепления был аэропорт Гонолулу, а теперь взлетка под многими метрами воды, принимай хоть крейсера… Вон «Лазарев» запасы на обратный переход грузит, вон индусы все же вытащили кого-то в паланкине, вон чинно строится почетный караул…
Но все это так далеко и неважно! Здесь только небо синее, только ветер ласковый, теплый; только солнце яркое — будто ничего плохого в мире нет; да и никогда не было!
Должно быть, адмиральский домик. Ну, или для важных проверяющих из столицы. Больно уж вид на военно-морскую базу хорош, мечта шпиона. И еще прямо под берегом, под холодящим сердце обрывом — пять громадных серо-синих кораблей. Доктор не разбирался в морской войне, но кто же сейчас телевизор не смотрит, кто же «Белое солнце Пасифиды» не скачивает с единственного уцелевшего торрента?
Вот они все. Флагман — линейный крейсер «Хиэй»; и бывшая Четвертая Дивизия флота микадо, четыре тяжелых крейсера. Первый в серии — «Начи», систершипы: «Ашигара», «Миоко», «Хагуро». Или «Мёко» и «Кагуро», как давеча спорили при докторе знатоки японского.
— Приве-е-ет!
Доктор охнул, сложившись пополам. Из глубин чертова папоротника выскочила девчонка лет пятнадцати, ростом точно под грудь высокому спасателю. Споткнувшись на невидимом камушке, девчонка впечаталась красноватыми волосами доктору точно в солнечное сплетение.
— Епрст! — это кофр на цепочке отомстил за доктора, кистенем крутанувшись от резкого движения и приласкав живую торпеду по загривку.
— Эй, так нечестно! — малявка отпрыгнула не разворачиваясь, буквально спиной вперед, что и выдало в ней аватару Тумана.
— А нечего докторов бодать, — сказал терапевт, оправляя так и не снятый белый халат. Честно говоря, форсить спецодежкой намерения не было: поленился кофр отстегивать, чтобы стащить рукав. Подумал, что на обрыве океанский ветер, так в халате и пошел — и угадал, не упарился.
На шум от домика подошла еще девушка. Выше немаленького доктора на полголовы. Блестящие черные волосы, схваченные приметными зубастыми заколками красного пластика. Милое лицо, недобрый сосредоточенный взгляд. Желтый галстук-бант. Белая рубашка, кремовый жакет, того же цвета юбка на ладонь выше колена. Чулки розовые, кремовые туфельки… Туфельки без каблука вовсе, как танцевальные.
А, ну и алебарда, небрежно порхающая вокруг. Как там в кино? Нагината, во.
Мелкая одевалась точно так же, разве что розовым чулкам предпочла черные гольфы, ну и туфельки тоже черные. А вместо алебарды прекрасно справилась родной бестолковкой, едва не отправив доктора в самый настоящий «прыжок веры». Спасатель еще раз поглядел на обрыв. Поежился.
— Вы доктор? — брюнетка остановила нагинату. — Я Ашигара. Это стихийное бедствие — Кагу-тян.
— Я Кагура!
— Тяжелый крейсер Тумана Кагура-сан не споткнулась бы на ровной дорожке. Пройдемте, доктор.
Мелкая фыркнула, показала доктору язык, и трансгрессировала сквозь папоротник в сторону дома, оставляя за собой резкую черту стоптанной зелени — чисто тебе трек позитрона в камере Вильсона. Доктор прошел за брюнеткой по гладким плиткам, вдыхая острый запах травяного сока. Поднялся на две ступени, после чего без перехода оказался в большой комнате из трех стен, крытой все тем же пальмовым листом. Во всю четвертую стену — проем, доставляющий обитателям дома свет, воздух, красивый вид и гостей.
Посреди комнаты азиатским обычаем, на коленях, тихонько сидела молодая женщина, одетая в ту же кремовую форму. Округлое лицо в обрамлении коротко подстриженных зеленых волос. Округлые — даже сквозь жакет — плечи. На округлых коленях женщина держала сине-рыжую голову пострадавшего; сам герой лежал под клетчатым пледом, который Ашигара подоткнула, проходя мимо.
— Начи, — назвала она зеленоволосую. — Это Миоко. Это наш флагман Хиэй. Это доктор, обещанный послом. Надеюсь, настоящий.
Доктор оглядел поименованных. Миоко сидела на низеньком столе, откинувшись назад, оперевшись на руки. Форменная юбка чуть завернулась; доктор смущенно перевел взгляд на лицо. Беловолосая красавица смотрела с неприкрытым недоверием. «Ну говори-говори», — так и висело в воздухе, — «Неубедительно.»
Врач посмотрел на флагмана. Хиэй отличалась от подчиненных волной каштановых волос чуть ниже плеч; одеждой чуть поярче; фривольными лиловыми бантами на чулках; прямоугольными очками — без диоптрий, как сразу понял доктор. Сквозь очки на доктора посмотрел дракон. Терапевт вздрогнул от макушки до пяток. Флагман опустила голову, принявшись который раз протирать свои бутафорские стекла. И доктор словно бы увидел, как боевая сталь уползает в ножны, и даже воздух перестал звенеть.
Миоко поправила юбку. Ашигара отошла подальше и беззвучно закрутила нагинату, перемещаясь вокруг столба в сложном упражнении. Среди папоротника мелькнула красно-кирпичная шевелюра Кагуры.
Доктор присел к пострадавшему. Откинул плед, присвистнул.
— На что не жалуемся, больной?
— На уход врача, — проскрипел Сухов сине-желтой мордой. — Вовремя ушел, коновал, я б ему еще навесил… Все остальное болит.
— Э! — сказал доктор беспечно, принимаясь ощупывать и ворочать побитого. — Это разве болит… Вот сейчас заболит. Не выделывайся, честно говори, если что стрельнет-резанет. Печень такой… Прикольный предмет. Вот она есть, а вот и разрыв… Так болит? А так?
Сухов пыхтел, тихонько матерился, но послушно признавался в острой боли всякий раз, как доктор для проверки колол его акупунктурным шилом. Начи тихонько дышала; несколько раз доктор цеплялся глазами за зеленую бретельку в расстегнутом воротнике. Ашигара с безмолвной ненавистью вращала нагинату; гудел воздух. Малявка кометой носилась вокруг дома и внутри, топоча по шлифованным доскам, пока Миоко не ухватила ее за ухо и не притянула к себе. Хиэй смотрела на все с непередаваемым выражением лица.
Кроме ушибов, никаких настораживающих симптомов доктор не нашел. Вздохнул:
— Увы, друг мой. Медицина бессильна. Сам выздоровеешь.
Спросил серьезным тоном:
— Ведь больше двух часов прошло?
Сухов кивнул.
— Лед прикладывать поздно. Пора греть, — сказал врач. — Кроме ушибов, ничего серьезного нет. Но, чуть хуже станет, меня зовите. Не откладывайте.
Девушки подались к лежащему все сразу, и доктор отчетливо почувствовал себя лишним. Пробормотал в пустоту прощание; Ашигара, правда, помахала рукой, но тут же развернулась к Сухову обратно. С тем терапевт и вышел, с тем и зашагал по разбитому асфальту дорожки, отодвигая
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!